Рецензии на оригинальный фильм показали, что он не только состарился, но стал еще более актуальным. Почти 30 лет назад, когда движения за толерантность еще не существовало, этот фильм уже представлял собой серьезный социальный баланс, окутанный корой загадочной газонокосилки. Черный монстр-самец с крючком вместо руки и рой пчел за ним, который привлек Хелену Лайл, был своего рода апофеозом отказа от расовой... Читать отзыв Рецензии на оригинальный фильм показали, что он не только состарился, но стал еще более актуальным. Почти 30 лет назад, когда движения за толерантность еще не существовало, этот фильм уже представлял собой серьезный социальный баланс, окутанный корой загадочной газонокосилки. Черный монстр-самец с крючком вместо руки и рой пчел за ним, который привлек Хелену Лайл, был своего рода апофеозом отказа от расовой нетерпимости, злой городской легенды, созданной еще более, бесконечной и разносторонней. Интерес привилегированной белой девушки к нему как к абсурдному и заслуженному пятибалльному доказательству страшилки подогревался пассивностью и желанием поиграть со смертью, прикоснуться к неизведанному и неизведанному. Может, в этом и заключается наш интерес и любовь ко всем ужасам вообще. Эффект, темнота, ощутимый взгляд человека, безусловно, компенсируют любопытную Барбору, чей нос на базаре был сломан и разрезан, а затем вскрыт крючком.